Старец Паисий Святогорец
Слова. Tом II
Духовное пробужение
Часть вторая. О подвижничестве и благоговении
Глава четвертая. О том, что благоговением приводится в умиление Бог
Что такое благоговение
— Благоговение — это страх Божий, внутренняя скромность, духовная чуткость. Человек благоговейный может стесняться, но эта стеснительность источает мед в его сердце, она привносит в его жизнь не мучение, но радость. Движения человека благоговейного тонки и аккуратны. Он отчетливо ощущает присутствие Бога, Ангелов и святых, он чувствует близ себя присутствие призирающего его Ангела-Хранителя. В своем уме он постоянно имеет [мысль о том], что его тело есть храм Святаго Духа [1]. И живет он просто, чисто и освященно. Человек благоговейный везде ведет себя со вниманием и скромностью, он живо ощущает всякую святыню. Например, он внимателен к тому, чтобы не встать спиной к иконам; туда, где сидят, например на диван или стул, он не положит Евангелие, духовную книгу или какую-то святыню; если он видит икону, то его сердце исполняется взыграния, его глаза заволакиваются слезами. Даже просто увидев имя Христово где-то написанным, он благоговейно его лобызает, и его душа внутренне услаждается. Даже заметив брошенный на землю обрывок газеты, где напечатано, к примеру, имя Христово или же слова "Священный храм Святой Троицы", он нагибается, подбирает этот клочок, благоговейно лобызает его и огорчается, что он был брошен на землю.
— То есть, Геронда, благочестие — это одно, а благоговение — другое?
— Благочестие [2] — это одеколон, а благоговение — это фимиам. Для меня благоговение есть величайшая добродетель, потому что человек благоговейный привлекает к себе Благодать Божию, он становится приемником Благодати, и она естественно пребывает с ним. Потом, когда Благодать его "выдает", все благоговеют перед ним и расположены к нему, в то время как человек-бесстыдник внушает отвращение и взрослым, и детям.
Вы, женщины, должны иметь благоговение большее, чем мужчины. Женщина по природе своей должна иметь благоговение. Если у мужчин нет благоговения, то они просто равнодушны. Если же теряют благоговение женщины, то они доходят до тяжелых проступков. Один человек рассказывал мне: "Были мы с женой в паломничестве по Святым местам и поехали на Иордан. В то время, как я вошел в его воды и омывался в них, она сидела на берегу и болтала ногами в водах Иордана! "Эй, — говорю, — ты! Ты что это здесь творишь? На Иордан-реку приехала ноги мыть?" Распсиховался я, отругал ее". Видно, его жена была совершенно равнодушным человеком, не понимала [элементарного], сам же этот бедняга был весьма благоговеен.
1. См.: 1 Кор. 3, 16 и 6, 19. ^
2. Словом "благочестие" Старец определяет исполнение внешних форм благоговения, не имеющих соответствующего внутреннего состояния. ^
О том, что благоговение передается
— Геронда, как стяжать благоговение?
— Отцы говорят, что для стяжания благоговения надо жить или общаться с людьми его имеющими и наблюдать за тем, как ведут себя они. Паисий Великий, будучи спрошен кем-то, как возможно стяжать страх Божий, ответил: "Сообщайся с людьми, которые любят Бога и имеют страх Божий, чтобы и тебе стяжать Божественный страх" [1]. Это, конечно же, не значит, что надо смотреть за тем, что они делают и внешне повторять это, не ощущая смысл действий внутренне, поскольку в таком случае это будет не благоговение, а лжеблагоговение. Ложное отталкивает. Благоговение — это Благодать от Бога внутри человека. Благоговейный делает то, что он делает, потому что так он это ощущает в себе. Есть в нас, конечно, благоговение от естества, но если мы не возделываем его, то тангалашка, вселяя забывчивость, низвергает нас в бесчувствие и неблагоговение. Однако благоговение просыпается вновь от наблюдения за тем, как ведет себя человек благоговейный.
— А почему, Геронда, святые отцы только об одном благоговении говорят, что если хочешь его стяжать, то следует общаться с человеком, его имеющим? Почему они не говорят того же самого и о других добродетелях?
— Потому что благоговение передается. Движения, поведение человека благоговейного, как аромат, передается другому; конечно, если в нем самом есть доброе расположение и смирение. Скажу тебе, что если человек не имеет благоговения, то он не имеет ничего. Благоговейный же, будь он и необразован, всякую святыню видит чисто, видит ее такой, какая она есть в действительности. Он не ошибается ни в чем, что связано с божественными смыслами. Благоговейный человек — словно ребенок, не имеющий злого помысла о своих отце и матери, потому что своих родителей он любит, уважает и видит все, что они делают, добрым и чистым. Насколько же больше [должно благоговеть] перед Богом, Который ни с чем не сравним и во всем совершенен! Тот, у кого нет благоговения, совершает ошибки, уклоняется в заблуждения относительно догматов. Я вижу, какие ошибки совершают те, кто не имеет благоговения и пишут толкования или комментарии на Священное Писание и святоотеческие творения.
Во всем духовном необходимо благоговение и сердце. Все, что исходит от благоговения, освящено. Особенно для того, чтобы написать службу какому-то святому, надо любить этого святого, благоговеть перед ним, тогда и служба сочинится от сердца и будет источать аромат благоговения. А если достичь состояния божественного рачения, божественного безумия, то стихи будут сами изливаться изнутри.
— Геронда, а что еще помогает человеку в стяжании благоговения?
— Поможет в этом исследование умом всего священного и углубление в него, а также использование тех благоприятных возможностей, которые нам даются. Все это потихоньку пробуждает в человеке благоговение. Например, если мне дана благоприятная возможность зайти ненадолго в какой-то храм и помолиться, а я ее не использую, то я лишаю себя Благодати. Но когда я хочу зайти, и не делаю этого, столкнувшись с неким препятствием, то я не лишаюсь Благодати, потому что Бог видит мое благое намерение. В стяжании благоговения также очень помогает знакомство со святыми нашего края, нашей Родины, любовь к ним и соединение себя с ними. Бог радуется, когда мы благоговеем перед святыми и любим их. А когда у нас будет благоговение к святым, насколько большее благоговение будет у нас к Богу!
— Геронда, а каким образом нам помогает благоговейное поведение в храме?
— Когда идешь в храм, то говори в своем помысле: "Куда я иду? Сейчас я вхожу в дом Божий. Что я делаю? Поклоняюсь иконам, Богу". Из своей кельи или с послушания ты идешь в храм. Так иди же из храма на небо и еще дальше — к Богу.
— А как это происходит?
— Храм — это дом Божий. И наш настоящий дом находится в раю. Здесь поют сестры. Там — ангелы, святые... Если, приходя в какой-нибудь мирской дом, мы стучимся в дверь, вытираем ноги и скромно присаживаемся, то как мы должны вести себя в дому Божием, где приносится в жертву Христос? Единою каплей Божественной Крови Он искупил нас от греха и после этого. Он отдает для нашего уврачевания реки [Своей Честной] Крови и питает нас Своим Всесвятым Телом. Итак, все эти страшные и божественные события, когда мы возобновляем их в памяти, помогают нам вести себя в храме с благоговением. Но на Божественной Литургии я замечаю, что даже в тот миг, когда священник возглашает: "Горе имеим сердца", и мы отвечаем: "Имамы ко Господу", тех людей, чей ум действительно устремлен к Господу, так мало! Поэтому нам лучше в уме говорить: "Да будем иметь наши сердца ко Господу", ибо наши ум и сердце все время пресмыкаются долу. Мы и лжем вдобавок, говоря "имамы", но не имея там ["горе"] своего ума. Понятно, что — Геронда, а если кто-то умилительно поет в церкви, то какая от этого польза если мы будем иметь наше сердце устремленным "горе", то и все [остальное] будет устремлено "горе".
— Геронда, а если кто-то умилительно поет в церкви, то какая от этого польза?
— [Поющему] следует держать свой ум в божественных смыслах и иметь благоговение. Кроме того, не надо относиться к тропарям и стихирам как к литературному произведению, но воспринимать их божественный смысл сердцем. Благоговение — это одно, а искусство, наука церковного пения — это другое. Искусство без благоговения — это [внешний слой] краски. Когда певчий совершает свое послушание с благоговением, псалмопение изливается из его сердца и поет он умилительно. Все идет хорошо, когда внутренне человек находится в хорошем духовном состоянии. Поэтому для того, чтобы петь с умилением, нужно быть упорядоченным внутренне и петь с сердцем, с благоговением. Если у певчего есть помыслы "слева", то каково будет псалмопение? Он не сможет тогда петь сердцем. Ведь Священное Писание говорит. "Благодушествует ли кто? Да поет" [2]. Когда однажды святой Иоанн Кукузелис пас козлов и запел, козлы поднялись и встали на ноги. Отсюда [наблюдавшие за ним] поняли, что это был Кукузелис, певчий императорского двора. Так делайте же все, что вы делаете, с сердцем, для Христа. И в вышивки ваши вкладывайте благоговение, ибо ими будут покрываться святыни, даже в те покровцы, которые вы вышиваете для каций [3]. Когда человек имеет благоговение, его душевная красота проявляется во всем, что он делает: и в чтении, и в пении, и даже в ошибках.
— И в ошибках?
— Да. Видишь, что благоговение, скромность присутствуют даже в его ошибках.
1. См.: Отечник. Авва Пимен. С. 91. ^
2. Иак. 5, 13. ^
3. Кация — большая кадильница с ручкой, которой, в определенные моменты богослужения, кадит пономарь (монах, несущий послушание в храме), имеющий на правом плече вышитый покров. Над ручкой кации имеются емкости для угольного порошка и ладана, а на ее конце подвешены бубенцы, производящие во время каждения ритмичный звон. ^
О благоговении внешнем
Тот, в ком есть многая вера и истинное благоговение, питается высшим, духовным, тем, что неописуемо. Однако есть и такие, кто имеет лишь сухое внешнее благоговение. Такие люди сухо говорят сами в себе: "Так, сейчас я вхожу в церковь, значит, надо аккуратно сесть, двигаться не следует, голову нужно склонить, а крестным знамением осенять себя вот так!" Бывают и такие, что относительно веры могут колебаться, а целое бдение простаивают на ногах.
— Они что, Геронда, обеспокоены чем-то, ищут что-то? Почему они так себя ведут?
— Что-то есть в них.. [Все] это хорошо, но чувствовать это нужно изнутри. Эти поступки не должны совершаться лишь внешне. Снимать скуфью, входя в церковь, от благоговения — это одно, и снимать ее, чтобы освежить голову, — это другое. Благоговение видно в том, как мы причащаемся, как берем антидор и тому подобное.
— Геронда, а может ли один человек искуситься тем, как проявляет благоговение другой?
— Вот что я тебе скажу: если осенять себя широким крестным знамением, но делать это просто, смиренно, то других это не заденет. Но если человек думает о том, видят ли его другие и без конца крестится, то над ним станут смеяться. Или если он проходит мимо храма и смотрит, есть ли [поблизости] народ, или может даже маленько "потерпеть", чтобы народу собралось побольше, и только тогда начинает креститься и класть поклоны с тем, чтобы его увидели, тогда другие правы, насмехаясь над ним. Видишь, что мирской дух не принимается. Когда есть настоящее благоговение, его видно. А без настоящего благоговения "благообразно" [1] превращается в "безобразно".
1. Рим. 13, 13. 1 Кор. 14, 40. 1 Фес. 4, 12. ^
Благоговение во всем
И вот еще в чем будьте внимательны: у вас на диване было постелено что-то с крестами, но садиться на кресты и наступать на них нельзя. Евреи делают обувь с крестами, изображенными часто не только на подошве снаружи, но и изнутри — под каблуками и подошвами. И денежки плати и кресты попирай! Они же раньше делали погремушки, на которых с одной стороны был Христос и Божия Матерь, а с другой — петрушка. Они словно говорили этим: "А какая разница: что петрушка, что Христос!". А несчастные люди видели Христа и Богородицу и покупали эти погремушки своим детям. Младенцы бросали погремушки на пол, наступали на них, пачкали их... А сейчас, мне рассказывали, где-то возле Китая католические миссионеры надевают на себя такие медальоны, на которых изнутри изображен Христос, а снаружи Будда. Либо изобразите одного лишь Христа изнутри, либо исповедайте Его явно! Иначе ведь не придет Благодать Божия! И здесь, в Греции, нашлись такие, что, не подумав, изобразили Пресвятую Богородицу — к несчастью! — на почтовых марках, которые бросают и топчут.
— Геронда, может ли человек в чем-то иметь благоговение, а в чем-то нет?
— Нет. Если благоговение настоящее, то человек имеет его во всем. Однажды в монастыре Ставроникита гостил один священник. На шестопсалмии [1] он опустил сиденье стасидии и сидел. "Отче, — говорю ему, — шестопсалмие читают". — "А я, — отвечает он, — так его лучше воспринимаю!" Подумай-ка, а! По прошествии многих лет он приехал опять и нашел меня. В разговоре он упомянул о том, что наклеивал бумажные иконки на деревянные дощечки и раздавал их в благословение. "А как ты их клеишь?" — спрашиваю. "Намазываю, — говорит он, — на дерево клей, сажаю на него иконку, а когда наделаю их побольше, кладу одну иконку на другую, а сверху сажусь сам, чтобы клей хорошо схватился. Возьму и книжку какую, почитаю маленько". У меня, когда я это услышал, волосы на голове встали дыбом! "Ты что же, — говорю, — делаешь! Садишься на иконы, чтобы они приклеились?!" — "А что, — спрашивает он, — нельзя?" Видишь, до чего потихоньку доходят? Плохо то, что неблагоговение не стоит на месте, развивается к худшему. Человек развивается или в добром, или в злом. И этот священник, смотри: с чего начал и до чего дошел! Сперва: "Так я лучше воспринимаю шестопсалмие", а потом дошел и до того, что говорил: "Так и иконы приклеются, и я почитаю". Тогда в Ставрониките ему показалось странным, что я сказал ему о шестопсалмии. А ведь были там и другие старые монахи, которые стояли. Маленько опирались о стасидию и нисколько не шевелились. Одно дело — когда ты устал, болен, ноги дрожат, и поэтому ты садишься; ну не казнит тебя за это Христос. Но другое дело — считать, что так, как ты делаешь, — лучше и говорить: "Сидя я лучше воспринимаю". Какое этому оправдание? Духовная жизнь — это не приятное времяпровождение. Если тебе больно — сядь, Христос не тиран. И авва Исаак говорит. "Если не можешь стоя — сядь" [2]. Но не говорит же он: "Если можешь — сядь!"
— Геронда, а почему мы не садимся на шестопсалмии?
— Потому что оно символизирует Страшный Суд. Поэтому хорошо, если во время чтения шестопсалмия ум идет на час Страшного Суда. Шестопсалмие занимает шесть-семь минут. После первой статьи мы даже не крестимся, потому что Христос придет сейчас не для того, чтобы распяться, но явится [миру] как Судия.
1. Шестопсалмие — шесть избранных псалмов (3, 37, 62, 87, 102, 142) из Псалтири, читаемых в начале утрени. После первых трех псалмов, составляющих первую статью шестопсалмия, когда произносятся слова "Слава, и ныне. Аллилуйя (3)", не совершаются крестное знамение и поясные поклоны, как предусматривает это Церковный устав в других подобных случаях. ^
2. "Если же, когда пребываешь во бдении, продолжительное стояние одолевает тебя своею долговременностию, и изнеможешь от безсилия, и скажет тебе помысл, вернее же сказать, злохитренный проговорит в помысле, как в змии: "Окончи, потому что не можешь стоять", то отвечай ему: "Нет; но посижу одну кафизму, и это лучше сна. И если язык мой молчит и не выговаривает псалма, ум же поучается с Богом в молитве и в собеседовании с ним, то бодрствование полезне всякаго сна" ". (Авва Исаак Сириянин. Творения. Сергиев Посад, 1911. Слово 56. С 281.) ^
— Почему же, Геронда, благоговение столь нечасто встречается в наши времена?
— Потому что люди перестали жить духовно. Они истолковывают все посредством мирской логики и изгоняют божественную Благодать. А раньше какое же было благоговение! В Акарнании и Этолии [1] были бабульки, очень простые и благоговейные, так они падали на землю перед мулами монастыря Пруссу и кланялись им, когда [монахи] спускались на мулах по делам. "Это ведь, — говорили бабули, — Божией Матери мулашечки!" — и давай класть им поклоны! Если они проявляли столько благоговения перед мулами обители Пресвятой Богородицы, то представь, сколько благоговения они питали к Ней Самой!
— Геронда, а благоговение, которое было у фарасиотов, развил в них святой Арсений?
— У них и прежде было благоговение, а святой еще больше развил его в них. У фарасиотов было благоговение по преданию. У старика Продромоса Карциноглу, певчего святого Арсения, было много благоговения. Он и в Конице, [по переезде туда] был певчим в храме. Этот старик, которому было больше восьмидесяти лет, каждое утро спозаранку примерно полчаса спускался пешком в Нижнюю Коницу для того, чтобы петь в церкви. "Аз, — говорил он, — есмь пес Христов". Зимой, в заморозки, спуски были очень опасные. Дорога покрывалась льдом, и надо было искать, куда наступить, чтобы не поскользнуться. А он на все это не обращал внимания. Вот какое благоговение!..
Родители рассказывали мне, что фарасиоты [когда они еще были] у себя на родине, собрали деньги, чтобы построить там, в Фарасах, церковь. Однако потом святой Арсений хотел раздать эти деньги нищим, потому что храм в Фарасах уже был. Сам святой пошел по бедным семьям раздавать деньги, но несчастные их не брали. Как забрать деньги у церкви? И поскольку деньги не брали, преподобный был вынужден послать старосту [2] сельской общины с этими деньгами к Владыке в Кесарию. "Возьми, — сказал ему святой, — спутника в дорогу". — "Хватит мне, — ответил староста, — твоего благословения". Когда он привез деньги Владыке, тот спросил его: "Хорошо, а что Хаджифенди вам велел с ними сделать?" — "Раздать бедным семьям", — ответил староста. "Почему же вы не послушали его?" — "Не берут люди этих денег, потому что они церковные". В конце концов и Владыка вернул эти деньги старосте. Фарасиоты, уезжая из Фарас по обмену, сказали святому Арсению, что возьмут эти деньги с собой, чтобы построить в Греции церковь. Тогда святой Арсений заплакал и сказал им: "В Греции вы найдете много церквей, но той веры, которая здесь, вам там не найти".
1. Соседствующие области в центральной Греции. В тех местах Старец проходил военную службу. — Прим. пер. ^
2. Старостой сельской общины Фарас был Продромос Эзнепидис — отец Старца Паисия. ^
Благоговение к иконам
А какое благоговение должны мы питать по отношению к иконам! Один монах приготовил кому-то в благословение икону Святителя Николая: завернул ее в хорошую бумагу и на время положил в шкаф. Но по невниманию он поставил икону вверх ногами. Вскоре в комнате стал слышен какой-то стук. Монах начал глядеть туда-сюда, чтобы понять, откуда этот стук исходит. Но разве догадаешься, что он идет из шкафа! Стук продолжался довольно долгое время: "Тут-тук-тук!" и не давал монаху покоя. Наконец, подойдя к шкафу, монах понял, что стук раздавался изнутри. Открыл он шкаф и увидел, что стук исходил от свертка с иконой. "Что это с иконой такое? — удивился монах. — Дай-ка посмотрю". Развернув икону, увидел, что она стояла кверху ногами. Тогда он поставил ее как подобает, и шум сразу же прекратился.
Человек благоговейный особенно благоговеет перед иконами. Говоря "благоговеет перед иконами", мы подразумеваем, что он благоговеет перед тем, кто на ней изображен. Если человек, имея фотографию своего отца, матери, деда, бабушки или брата не может порвать ее или наступить на нее, то разве не в гораздо большей мере это относится к иконе! У иеговистов нет икон, и честь, которую мы воздаем иконам, они считают идолопоклонством.
Как-то раз я спросил одного иеговиста: "У вас что, в домах нет фотографий?" — "Есть", — ответил он. "Хорошо, — говорю, — разве мать, когда ее дитя находится в дальней отлучке, не целует его фотографию?" — "Целует", — говорит иеговист. "А что она целует: бумагу или свое дитя?" — "Свое дитя", — отвечает он. "Ну так вот, — говорю, — как она, целуя фотографию своего ребенка, целует его самого, а не бумагу, так и мы целуем Христа, а не бумагу или доску".
— Геронда, а если на какой-то доске раньше была икона Христа, Божией Матери или какого-то святого и краски от времени стерлись, то должны ли мы все равно ее лобызать?
— Да, конечно! Когда человек с благоговением и горячей любовью лобызает святые иконы, он как бы вбирает, впитывает [в себя] краски этих икон, и в нем самом, внутри, изображаются эти святые. Святые радуются, "отрываясь" от бумаг и досок и запечатлеваясь в человеческих сердцах. Когда христианин благоговейно лобызает святые образы и просит помощи от Христа, от Матери Божией, от святых, то он совершает лобзание своим сердцем, которое впитывает в себя не одну только Благодать Христову, Матери Божией или святых, но всего Христа или Пресвятую Богородицу или святых, которые встают в иконостас его [внутреннего] храма. "Человек есть храм Святого Духа" [1]. Смотри, ведь и каждая служба начинается и заканчивается лобызанием икон. Если бы люди понимали это, то сколько бы радости они ощущали, сколько бы они принимали силы!
— Геронда, почему в молебном каноне Пресвятой Богородице в одном из Богородичное говорится: "Немы устне нечестивых, не покланяющихся образу Твоему честному"?
— Если у кого-то нет благоговения и он прикладывается к иконам, то разве его уста не немы, не беззвучны? И разве не благозвучны уста человека благоговейного, когда он лобызает святые образы? Некоторые, прикладываясь к иконе, даже не касаются ее. Другие, прикладываясь к иконе, только дотрагиваются до нее губами. Вот так [2]. Слышали что-нибудь?
— Нет.
— Ну вот, значит, уста "немы", беззвучны. А если икону лобызает человек благоговейный, его целование слышится. И тогда уста благозвучны. Когда о устах говорится "немы", это не значит, что они богохульствуют. Но [факт есть факт] одни уста беззвучны, а другие — благозвучны. Когда мы видим святые иконы, наше сердце должно преизливаться от любви к Богу и святым, и нам следует падать пред ними, поклоняться им и лобызать их со многим благоговением. Если бы вы видели одного благоговейного старенького монаха из монастыря Филофей — отца Савву: со скольким же благоговением, с каким умилением и любовью он прикладывался к иконе Пресвятой Богородицы "Сладкое Лобзание"! На этой иконе Божией Матери образовался даже бугорок, потому что отцы лобызали ее в одно и тоже место.
Тот образ, который пишется с благоговением, впитывает от благоговейного иконописца Благодать Божию и передает людям вечное утешение. Иконописец "перерисовывает", переводит себя на ту икону, которую он пишет, поэтому его душевное состояние имеет большое значение. Батюшка Тихон [3] говорил мне: "Я, сынок, когда рисую плащаницы, пою "Благообразный Иосиф, с древа снем". Он, не переставая, пел и плакал, и его слезы капали на икону. Такая икона совершает в мире вечную проповедь. Иконы проповедуют и проповедуют веками. И когда кто-то, например человек, которому больно, бросает взгляд на икону Христа или Божией Матери, то получает утешение.
Вся основа в благоговении. Кто-то лишь прикасается к стене, к которой была прислонена икона, и уже принимает Благодать, а кто-то может иметь самую лучшую икону, но не получать пользы, потому что у него нет благоговения. Один может получить пользу от обычного креста, а другой, не имея благоговения, не получит пользу от самого Животворящего Древа.
1. См.: 1 Кор. 3, 16 и 6, 19. ^
2. Старец приложился к какой-то иконе так, что ничего не было слышно. ^
3. См. Старец Паисий. Отцы-святогорцы и святогорские истории. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001. ^
В приношение Богу должно отдавать наиболее чистое
Однажды здесь, в вашем храме, я пришел в смущение: увидел, что вы зажигаете на святом престоле вот такую маленькую свечечку. Я у себя в церкви таких маленьких свечек не оставляю даже на подсвечнике перед иконостасом — считаю это пренебрежением.
— Однако, Геронда, говорят, что свеча должна догорать до самого низа.
— Да, пусть догорает до низа, но имеет значение то, где она догорает. Одно дело, если она сгорает до низа на тех подсвечниках, где ставит свечи народ, и другое дело — а святом престоле или жертвеннике. Не годится зажигать в алтаре полусвечечки, это пренебрежение. И в паникадиле даже если свечи и дотянут до конца службы, все равно, если они очень маленькие, заменяйте их. А на входах Божественной Литургии — малом и великом — всегда используйте большую свечу, потому что она символизирует Честного Предтечу. Кое-где для экономии даже лампады гасят, не понимая того, что, если благоговеть перед Богом, Он пошлет великие благословения. И на панихидах будет пренебрежением использовать тонюсенькие свечки, все равно что опушенные в воск нитки. Такие свечи и давать-то людям стыдно.
— Геронда, а сестры в своих кельях пусть жгут свечи, сколько хотят?
— Пусть жгут, чтобы и диавол сгорел. Тут вон весь мир полыхает. Только свечечка, которую они зажигают, должна быть со смыслом, то есть она должна сопровождаться молитвой.
Великое дело отдать себя Богу! Мы едим сладкие плоды, а смолу деревьев в кадиле приносим в жертву Богу. Вкушаем мед, а в жертву Богу приносим воск, но ведь и тот мы часто смешиваем с парафином! Одну-то лишь восковую свечу мы приносим Богу из благодарности за Его щедрые, богатодаянные благословения, так что же — смошенничаем и с ней? А если бы Бог хотел, чтобы мы приносили Ему мед? Представляю, что бы мы делали тогда! Мы приносили бы Ему в жертву или медовый сиропчик, или немножко водички с сахаром. Да не примет нас Бог всерьез! Экономить можно на всем, кроме служения Богу. Богу должно приносить самое чистое, самое лучшее.
— А народ, Геронда, не очень-то понимает, почему жечь парафиновые свечи — это неблагоговение.
— А вы им скажите: "Жечь парафиновые свечи в храмах вредно для вашего здоровья". Тогда они маленько задумаются. А если храм еще и маленький, то [с такими ненатуральными свечами] можно задохнуться! Лучше возжечь одну маленькую свечечку, но из чистого воска, чем здоровенную свечу из парафина. Как раз от этого многие чувствуют себя дурно в храмах и падают в обморок. Маленький храмик — и полыхает весь этот парафин!.. Но если бы еще только это... Маслами, негодными в пищу, хотят наполнять лампадки. До чего же дошли люди! В Ветхом Завете говорится, что елей, который использовался в храме, должно было изготовлять из маслин, собранных с деревьев, а не из тех, что упали на землю. Что, Бог имеет нужду в масле и ладане? Нет, но [от этого] Он приходит в умиление, потому что это приношение, через которое выражается благодарность и любовь человека к Нему. На Синае на меня произвело впечатление вот что: бедуины не имеют, несчастные, ничего для приношения [Богу]. И что же они делают: подбирают камушек, который чуть-чуть отличается от других — во-о-т такой малюсенький или, если найдут где-нибудь в расселине два-три листочка, кладут это на тот камень, в который Моисей ударил жезлом, и истекла вода, и оставляют свое приношение там. А матери, кормящие грудью, идут туда и выдавливают [на этот камень] несколько капель молока, помышляя: "Да даст мне Бог молоко для кормления моих детей". Посмотри только, какая у них благодарность [Богу]! Это ведь не пустяшное дело. А что творим мы?.. Эти люди будут судить нас. Они оставляют там, на камне, деревяшечки, листочки, камушки... Что, Богу все это нужно? Нет, не нужно, но Бог помогает, видя благое сердце, благое произволение.
— Геронда, зажигая свечу, надо говорить, что она ставится ради такой-то цели?
— Ты зажигаешь свечу — куда ты ее посылаешь? Разве ты не посылаешь ее куда-то? Свечой мы что-то просим у Бога. Когда ты возжигаешь ее и говоришь: "За тех, кто страдает телесно и душевно, и за тех, кому это нужно больше всего", — то среди этих людей есть и живые и усопшие. Знаешь, какое упокоение испытывают усопшие, когда мы ставим за них свечу? Так мы находимся в духовной связи с живыми и усопшими. Одним словом, свечка — это "антенна", с помощью которой мы вступаем в контакт с Богом, с больными, с усопшими и так далее.
— Геронда, а зачем мы кадим ладаном?
— Мы возжигаем его для славословия Богу. Его мы славословим и благодарим за Его великие благодеяния во всем мире. Ладан — это тоже приношение. И после того, как мы, покадив иконы в храме, приносим его Богу и святым, мы кадим и людей — живые иконы Бога.
В просьбе ли, в благодарении ли — прилагайте сердца. "Боже мой, всем сердцем прошу, чтобы Ты оказал мне эту милость", — так я "говорю" свечой. А ладаном я взываю так: "Благодарю Тебя, Боже мой, всем сердцем моим за все Твои дары. Благодарю Тебя за то, что Ты прощаешь многие мои грехи, и всего мира неблагодарность, и собственную мою неблагодарность многую".
Насколько можете, возделывайте [в себе] благоговение, скромность. Это поможет вам приять Благодать Божию. Потому что, имея благоговение, духовную скромность, человек, если он еще и смиренный, принимает Божественную Благодать. Если же в нем нет благоговения и смирения, то Благодать Божия не приближается к нему. В Священном Писании написано: "На кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес моих" [1].
1. Ис 66, 2. ^
"Благоговейное чтение молитвы" или "Поможет ли молитва, читаемая быстро?"
Иные лишь только начинают молиться, как уже думают скорее кончить. Это наемничество. Недостойна христианина, как свободного существа и как сына Божия по благодати, такая молитва. Заранее не жди пользы от такой продажной молитвы.
Выговаривая слова молитвы, не спеши, но дай им время отозваться в сердце, сделаться словами твоего сердца, твоею собственностию.
Никогда не спеши сердцем при чтении молитв и всегда будь в спокойном и веселом расположении духа: ты говоришь с Богом милости, щедрот и человеколюбия; унывать тебе тут вовсе не о чем.
Не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно, ожидая соответствующего отголоска в сердце каждого слова молитвы. А это не всегда скоро дается человеку, не привыкшему к молитвенному созерцанию.
Поэтому редкое произношение слов молитвы для таких людей должно быть положено за непременное правило. Ожидай, пока каждое слово отдастся в сердце свойственным ему отголоском.
При молитве держись того правила, что лучше сказать пять слов от сердца, чем тьмы слов языком.
Когда молишься, не спеши мыслию к другому какому-либо делу, потому что молитва должна быть главнейшим занятием твоим во всю жизнь и научиться достойно молиться есть самое важное дело.
Кого мы любим, с тем обыкновенно не можем досыта наговориться. Отсюда прямое заключение: кто любит Бога, тот любит беседовать с Ним в молитве, и напротив, кто не любит Его, тот очень ленив на молитву.
Св. праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908).
Не спеши гнать одну молитву за другою, а с мерною длительностью произноси их, как обыкновенно говорят пред большим лицом, когда просят его о чем.
Преподобный Никодим Святогорец (1749-1809).
Слова молитвы произноси очень неспешно, даже протяжно.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) (1807-1867).
Никогда молитв спешно не проговаривайте, а не спеша, с мыслями и чувствами, кои выражаются в читаемых молитвах.
Совершайте своё молитвословие неспешно, всегда сопровождая слова мыслию, ими выраженною, и напряжением на то чувства сердца.
Святитель Феофан, затворник Вышенский (1815-1894).
...Эти слова надо выражать... протяжным тоном, ибо при таком именно тоне, а не при скороговорке бывает сердце сокрушенное и смиренное.
Афонский старец Кирик.
